Представляю Вашему вниманию произведение "Тени в раю", которое написал немецкий писатель Эрих Мария Ремарк.
"И вдруг я понял:добравшись до чужих берегов, я отнюдь не избежал опасности, - напротив: именно сейчас она угрожала мне с особой силой. Угрожала не извне, а изнутри".
Это история о жизни в Америке одного эмигранта из Германии. Звали его Роберт Росс.
"...вновь пробуждались иллюзии, увядшая любовь расцветала опять, и всходы надежд зеленели под благодатным ливнем лжи во спасение".
Вначале он зарабатывал тем, что оценивал и разбирал предметы искусства в антикварной лавке.
В ней "было прохладно, как в комфортабельном бомбоубежище...Сверху приглушённо, словно гул самолётов, доносился шорох легковых машин и грохот грузовиков. А на стенах висели картины...Казалось прошлое беззвучно упрекало нас".
Лоу-старший, - владелец антикварной лавки порекомендовал его в художественный салон, - ведь он разбирался в живописи.
Живя и работая в Америке, он ждал, ждал, что все ужасы которые он пережил "сотрутся" из его памяти, но: "Самой большой опасности подвергаются люди, которые ждут".
У него было "Ещё всё впереди - выбор, наслаждение и пресыщение", как сказал хозяин художественного салона.
Они с друзьями гуляли, ходили в гости и на работу: " Мы поступили так, как редко доводилось поступать: мы подняли стаканы за безымянное Человечество".
Чтобы продлить проживание в Америке, он нанял адвоката, который сообщил ему через некоторое время, что ему продлили вид на жительство на шесть месяцев.
В один из дней он поехал перед работой в музей Метрополитен. Бродя по залам он "понял: ничто не связано друг с другом и все взаимосвязано, и эта взаимосвязь - своего рода извечный человеческий посох в земном странствии, один конец которого ложь, другой - непостижимая истина".
На работе он помогал продавать картины, а также Силверс - хозяин художественного салона, учил его премудростям бизнеса.
У него было много знакомых. Среди них была Наташа Петрова, эффектная женщина.
С помощью Наташи Петровой, он приводил к Силверсу покупателей и получал за это комиссионные.
"Это было одно из тех мгновений, когда имена, которые люди присваивают вещам, слетают с них, подобно шелухе, и когда вещи эти внезапно предстают перед человеком без пелены иллюзий,..."
Ему хотелось быть просто человеком, а не эмигрантом: "Представьте себе, что людей, всю жизнь торговавших мукой или кормом для кур, заставили работать на трапеции", - сказал как-то ему Кан, - его товарищ-эмигрант.
Роберт очень любил Наташу. Она подарила ему ощущение свободы и покоя, какие были только в его детстве, а также "умела быть необходимой, и в то же время никогда не быть в тягость", и как-то призналась ему, что "не способна быть одна".
"Я жадно, даже с некоторым страхом смотрел на эту чужую женщину, которая стала для меня самой близкой, и, глядя на неё, вдруг понял, что только мертвые принадлежат нам целиком, только они не могут ускользнуть".
Они с Силверсом поехали продавать картины в Голливуд. Там другая жизнь нежели в Нью-Йорке, и Силверс ничего не продал, а Роберт рисунки Пикассо и Дега, да еще устроился консультантом на киностудию.
А в это время у него на родине происходили кровавые события, из которых он невольно извлекал уроки. Он уже не так остро относился к болезням и смертям своих знакомых.
"Трудные времена у нас еще впереди! Они наступят потом, когда рухнут даже иллюзии мести и нам суждено будет заглянуть в небытие".
В телефонном разговоре с Робертом Кан сказал, что работа в Голливуде была для него "боевым крещением".
И несмотря на это Роберт вернулся в Нью-Йорк: "Впервые за много лет я расплатился со всеми своими долгами, в кармане у меня были деньги и продленный на три месяца вид на жительство".
"С каждым днем я все яснее понимал: что жизнь в Нью-Йорке - передышка на пути в неизвестность".
"Наверно это действительно возможно, хотя и кажется нереальным: ничего не забыть, и вместе с тем начать всё с начала, сублимировать страдание, пока утихнет боль, пустить всё в переплавку, ничего при этом не утратив, никого не предав и не став дезертиром".
Кан застрелился от безысходности и одиночества. Война подходила к концу. Он решил вернутся в Европу. С Наташей он расстался, хоть и понял потом, что их связь была главным событием его жизни в Америке. Силверс сказал ему, чтобы Роберт написал по приезде в Европу, потому что собирался "что-то купить".
"Возврата быть не может. Всё что осталось это редкие вечера полные грусти, грусти, которую чувствует каждый человек, ибо всё преходящее, а он единственное существо на земле, которое это знает, как знает и то, что в этом наше утешение".
